Особенности композиции в антиутопии. провести сопоставительный анализ в аспекте жанровой специфики романов Е. Замятина "Мы" и К. Воннегута "Колыбель для кошки". Мы выделили главные особенности антиутопий: псевдокарнавал; ритуализация личности; конфликт ли

Сочинение

Роман Е.И. Замятина «Мы» по своему жанру принадлежит к антиутопиям. Подобные произведения рождались в литературе как ответ на утопии, которые существовали в мировой культуре еще во времена Платона. В основе всякой утопии лежала мечта о всеобщем счастье и благоденствии, а также представление о том, что этого можно добиться, организовав жизнь общества на рациональных началах. Утописты верили в силу человеческого разума и считали, что все зло в мире от неразумности. Но их мечты в воплощении были несбыточны. Разум, лишенный доброго сердца, оказывался страшнее глупости. Именно эту мысль отстаивали создатели антиутопий.

В сюжете произведений Г. Уэллса, Ф. Кафки, Дж. Оруэлла, Е. Замятина мы находим, по сути, те же черты, что и в утопиях Т. Мора, Дж. Свифта, Т. Кампанеллы, Н.Г. Чернышевского. Как правило, описывается закрытая система, государство, где строится счастливое общество. Граждане такой изолированной страны делятся на определенные категории. Логично предположить, что если люди не вписываются в искусственную идеальную систему, не ценят созданного «счастья», то они должны быть изгнаны. Писатели-антиутописты показывают, что происходит, когда появляется личность, чье представление о счастье вступает в противоречие с всеобщим представлением. Тогда система теряет равновесие, а в попытке его восстановить она вынуждена либо уничтожить источник сбоя, либо адаптировать его под себя, перевоспитать, сломать. Таким образом, антиутопия всегда содержит конфликт личности и системы.

Единое Государство романа «Мы» возникло после 200-летней войны и взяло в основу своей идеологии науку математику, наиболее абстрактную из точных наук. Была выведена «формула счастья»: в числителе – блаженство, а в знаменателе – зависть. Согласно ей, «размер» счастья зависит от величины блаженства, то есть удовлетворения потребностей, отсутствия страданий. Однако человека полностью удовлетворить невозможно никогда, значит надо стремиться не к увеличению числителя в формуле – блаженства, а к уменьшению знаменателя – зависти. То есть необходимо всех уравнять, чтобы завидовать было нечему. С учетом того, что герои романа воспринимались властью как существа биологические и разумные, их потребности делились с точки зрения физиологии и разума. Главная физиологическая потребность в пище решалась элементарно: изобрели нефтяной хлеб. За этой метафорой стоит сравнение человека с механизмом, кроме того, «нефтяной» пищей нельзя объесться, от нее нельзя получить удовольствие, можно только насытиться, чтобы быть работоспособным. Одежда также у всех одинакова, жилье прозрачно, даже желание любить удовлетворяется для граждан Единого Государства по талончикам в порядке очереди, то есть на основе абсолютного равенства. Понятия духовной близости и семьи исключены, потому что семья как ячейка общества предполагает существование собственных законов, а это может стать источником зависти. В итоге самой большой проблемой становится преодоление природных законов, например, существования носов классических и носов-кубов. Но и их путем естественного отбора стараются довести до одинаковости. Потребность в работе классифицируется как физиологическая, поэтому наказанием является отстранение от работы, а престижности профессий не существует, так как нет привилегий и зарплаты. Информационная потребность реализуется лекциями, которые тоже для граждан Единого Государства идентичны. Таким образом, все рационализировано, подсчитано даже оптимальное количество жевков при приеме пищи. Потребность в Прекрасном понимается как стремление к упорядочению. Шедевром древней словесности считается расписание поездов.

Объединяло все в Едином Государстве общая цель – строительство Интеграла, космического корабля, чтобы «проинтегрировать» (читай – «завоевать») всю Вселенную. Здесь проявилось извечное противоречие тоталитарного строя – его закрытость и стремление к экспансии, подчинению.

И вот в таком обществе появляется человек, начинающий сомневаться в счастье, дарованном ему государством. Д-503 ведет дневник, который становится основой романа. Если личность испытывает потребность в изложении своих мыслей на бумаге, значит пытается разобраться, прежде всего, в себе. К этому, как правило, побуждает какая-либо проблема. Интересно наблюдать, как постепенно расшатывается слог записей героя, становится все больше недоговоренностей, исчезает слово «ясно», которое возникнет только в последней главе. Эти изменения связаны с диагнозом, который поставили Д-503, – у него появилась душа, вместе с появлением в его жизни I-330. Хитрая героиня сознательно использует весь арсенал средств, чтобы вывести Д-503 из равновесия, разрушить привычную для него картину мира. Она демонстративно нарушает принятый распорядок, приводит его в Старый дом, одевается в платье, пьет и курит, одним словом, делает все, что запрещено, что может разрушить здоровье и затуманить рассудок, но рождает фантазию.

I-330 – член организации Мэфи, название которой наталкивает нас на параллель с Мефистофелем, только в противопоставлении ада и рая неясно, по какие стороны расставить Единое Государство и Мэфи. Единое Государство схоже с раем в том, что и там, и там за человека уже сделали выбор, он не принадлежит себе, а Мефистофель искушает людей выбором между добром и злом. Портрет же I-330 рождает у нас ассоциации со змеей – фигура-хлыст, острые зубки, глаза-шторки.

Трагедия центрального героя романа состоит в том, что высвобождаясь из-под власти Единого Государства, он не обретает желанной свободы, так как им начинает манипулировать I-330 уже в интересах своей организации. За зеленой стеной Д-503 опять используют как инструмент, человека-функцию. Ощущение себя не одним из «нумеров», а человеческой единицей, индивидуальностью – иллюзия. В борьбе двух систем человек оказывается, как между двух жерновов. Неслучайно И. Бродский любил говорить, что больше коммунистов ненавидит антикоммунистов.

Однако, в антиутопии Замятина все же есть герой, который обрел свободу. Это О-90. Она всегда поступала иррационально, но ее любовь смогла преодолеть препятствия, потому что ей достало смелости воплощать свои желания в жизнь, а не просто лелеять их в своем воображении, как Д-503. О-90 сохраняет ребенка от любимого человека, сначала отказывается от помощи I-330, чувствуя в ней соперницу. Приоритетными для героини в обществе всеобщего рацио являются движения души, а не разума. И в этом сдержанный оптимизм автора. Любимыми героями Замятина всегда были еретики, верящие не в застывшие догмы, а голосу своего сердца.

Финал произведения достаточно противоречив, как и во многих романах-антиутопиях. С одной стороны, очевидно, что Единое Государство победит бунтовщиков, Д-503 равнодушно смотрит на смерть I-330. Но государство, лишающее своих граждан фантазии, то есть стремления к новому, самоуничтожается, так как в нем не остается тех, кто будет способствовать прогрессу, движению вперед. Все вокруг же будет развиваться. Вселенная бесконечна, ее нельзя покорить, бесконечность не поддается интеграции. Таким образом, «Мы» заканчивается началом конца Единого Государства.

Другие сочинения по этому произведению

"без действия нет жизни..." В.Г.Белинский. (По одному из произведений русской литературы. - Е.И.Замятин. "Мы".) «Великое счастье свободы не должно быть омрачено преступлениями против личности, иначе-мы убьем свободу своими же руками…» (М. Горький). (По одному или нескольким произведениям русской литературы XX века.) "Мы" и они (Е.Замятин) «Возможно ли счастье без свободы?» (по роману Е. И. Замятина «Мы») «Мы» — роман-антиутопия Е. И. Замятина. «Общество будущего» и настоящее в романе Е. Замятина «Мы» Антиутопия для античеловечества (По роману Е. И. Замятина «Мы») Будущее человечества Главный герой романа-антиутопии Е. Замятина «Мы». Драматическая судьба личности в условиях тоталитарного общественного устройства (по роману Е. Замятина «Мы») Е.И.Замятин. "Мы". Идейный смысл романа Е. Замятина «Мы» Идейный смысл романа Замятина «Мы» Личность и тоталитаризм (по роману Е. Замятина «Мы») Нравственная проблематика современной прозы. По одному из произведений по выбору (Е.И.Замятин «Мы»). Общество будущего в романе Е. И. Замятина «Мы» Почему роман Е. Замятина называется «Мы»? Предсказания в произведениях «Котлован» Платонова и «Мы» Замятина Предсказания и предостережения произведений Замятина и Платонова («Мы» и «Котлован»). Проблематика романа Е. Замятина «Мы» Проблематика романа Е. И. Замятина «Мы» Роман «Мы» Роман Е. Замятина «Мы» как роман-антиутопия Роман Е. И. Замятина «Мы» — роман-антиутопия, роман — предупреждение Роман-антиутопия Е. Замятина «Мы» Смысл названия романа Е. И. Замятина «Мы» Социальный прогноз в романе Е. Замятина «Мы» Социальный прогноз Е. Замятина и реальность xx века (по роману «Мы») Сочинение по роману Е. Замятина «Мы» Счастье «нумера» и счастье человека (по роману Е. Замятина «Мы») Тема сталинизма в литературе (по романам Рыбакова «Дети Арбата» и Замятина «Мы») Что сближает роман Замятина «Мы» и роман Салтыкова-Щедрина «История одного города»? И-330 - характеристика литературного героя Д-503 (Второй Вариант) - характеристика литературного героя О-90 - характеристика литературного героя Главный мотив романа Замятина «Мы» Центральный конфликт, проблематика и система образов в романе Е. И. Замятина «Мы» «Личность и государство» в произведении Замятина «Мы».

Жанровое своеобразие, конфликт, сюжет и композиция романа;

Художественное своеобразие:

«Нумера» как выражение характеристики персонажей;

Раскрытие женских образов;

Христианская и числовая символика;

Роль художественных деталей;

Роль цвета в романе;

Импрессионистичность и экспрессионистичность романа;

Введение

Евгений Иванович Замятин (1884 - 1937) - яркий прозаик и драматург. Но, к сожалению, его произведения нашли своего читателя только в 80 - 90 годы ХХ века. Этот век, век торжества человеческого разума, век невиданного прогресса обернулся самым кровавым в истории человечества веком. ХХ век - век Великих идей, слишком великих для того, чтобы до конца быть понятными, не искушённой в философских вопросах массе человечества.
Когда Евгений Замятин писал свой роман «Мы», ему, взявшемуся в художественной форме изучить и разоблачить губительность тоталитарной системы для личности человека, жизнь подарила возможность своими глазами наблюдать зарождение в крови и хаосе Единого Государства. По своему духовному складу революционер, почувствовав утопичность некоторых лёгших в основу страны советов идей, писатель захотел изучить и разоблачить их, веря в силу писательского слова, в возможность «вылечить» русскую революцию.

Жанровое своеобразие, конфликт, сюжет и композиция романа

Роман был создан в 1920-1921 годах в Петрограде, но сразу же заочно заклеймённый ярлыком «контрреволюционного» и запрещённый вернулся на родину писателя лишь семь десятилетий спустя. Остро-политическая ситуация всеобщего кризиса, а затем и самораспад тоталитарного советского государства, сделавший это возвращение возможным, вместе с тем злободневно ориентировал и первые после его публикации в России научные интерпретации произведения. В антиутопии фиксировалось отражение с позиций писателя гуманиста прежде всего идеологических установок и социально-организационных форм «страны строящегося социализма», как в их начальном виде, так и в последующем развитии.
Испокон веков человеку свойственно, не довольствуясь существующим порядком, мечтать о будущем счастливом мироустройстве или фантазировать о былом сказочном великолепии жизни. Так, уже древнегреческий философ Платон в диалоге под названием «Государство» даёт подробное описание устройства идеального, по его мнению, общества. Граждане этого общества делятся в соответствии со своими задатками и способностями на три разряда: ремесленники, воины и философы-правители, Так появляется строгая иерархия мира утопии - первый закон жанра. Другой закон - искусство в таком Государстве не воспринимается как нечто самоценное: Платон вообще изгоняет из идеального мира поэтов и художников, так как исходя из представлений древних, всякое человеческое творчество лишь вторично, подражательно по отношению к божественному творчеству самой природы. Долгое время все попытки воплотить утопические мечты в реальность увенчивались крахом: человеческая природа упорно сопротивлялась всяческим стремлениям разума ввести её в рациональное русло, упорядочить то, что плохо поддаётся упорядочению. И только двадцатый век, с его катастрофическим развитием техники и торжеством научного знания, обеспечил утопическим мечтателям возможность переносить их подчас бредовые замыслы с бумаги на саму действительность. Первыми опасность трансплантации буйных творческих фантазий из мира вымысла в реальность, опасность превращения самой жизни в огромное утопическое произведение почувствовали писатели: в эпоху торжества утопических проектов, когда только мечта вдруг перестала удовлетворять ищущий разум человека, появляется новый, великий спорщик - антиутопия.
В утопиях рисуется, как правило, прекрасный и изолированный от других мир, предстающий перед восхищённым взором стороннего наблюдателя и подробно разъясняемый пришельцу местным « инструктором» - вожатым. В антиутопиях, основанный на тех же предпосылках мир дан глазами его обитателя, рядового гражданина, изнутри, дабы проследить и показать чувства человека, претерпевающего на себе законы идеального государства. Конфликт личности и тоталитарной системы становятся движущей силой любой антиутопии, позволяя опознать антиутопические черты в самых различных на первый взгляд произведениях.
Роман «Мы» также написан в жанре антиутопии. Причем наряду с условностью, фантастичностью роману свойствен также психологизм, что драматизирует собственно социально-общественную, идеологическую проблематику. Скорее можно согласиться с теми, кто признает за автором умение не только демонстрировать смысл идей и показывать их столкновение, но и умение увлечь читателя человеческими характерами, психологией героев, то есть с теми, кто расценивает замятинский роман не только как роман идей (что в общем-то является свойством жанра, к которому обратился писатель), но и роман людей. За фантастическим сюжетом и антуражем автор видит и показывает человека, его дыхание, пульс, пульсирование мысли. О сложности романа, его многогранности, о том, что его содержание не исчерпывается одной антиутопической идеей, свидетельствуют трудности, которые мы испытываем при определении жанра этого произведения. Л. В. Полякова в связи с этим справедливо пишет: «По своим, замятинским законам творчества написан и роман «Мы», не то действительно «роман» с его тягой к изображению объемности и многогранности событий в центре с любовной интригой, не то повесть как повествование, даже летопись отдаленной от нас эпохи, не то «записи», как определяет их Д-503, давая им заглавие «Мы». Сам автор чаще всего называл произведение романом, «самой моей шуточной и самой серьезной вещью», «романом фантастическим», «сатирическим романом», «сатирой», «утопией». Произведение явно не укладывается ни в какие известные жанровые каноны» 1 .
Сюжет романа фантастичен, действие его происходит в далеком будущем в некоем Едином Государстве – утопическом городе всеобщего счастья. Государство полностью взяло на себя заботу о своих жителях, точнее, оно приковало их к счастью: всеобщему, обязательному, равному. В Едином Государстве с изобретением нефтяной пищи побежден давний враг человечества - голод , ликвидирована зависимость от природы и нет необходимости думать о завтрашнем дне. Жителям Единого Государства не знаком и еще один источник страданий, переживаний человечества - любовь , а вместе с ней - и ревность, нерациональная трата физических, эмоциональных сил, им ничто не мешает «нормально функционировать». Любовь сведена к случайным, медицински полезным процедурам по заявкам – розовым талонам. Причем ликвидированы неравенство и несправедливость и в этой области - в отношениях полов: каждый нумер имеет право на нумер другого пола как на сексуальный продукт. Создана новая практическая наука - «детоводство», и эта сфера также полностью находится в ведении Единого Государства. Дети воспитываются на Детско-Воспитательном заводе, где школьные предметы преподают роботы.
Искусство заменено Музыкальным Заводом, марши которого придают нумерам бодрость и соединяют в единое счастливое монолитное «Мы». Эстетический экстаз у жителей Единого Государства вызывают лишь такие произведения, как жуткие, красные «Цветы Судебных приговоров», бессмертная трагедия «Опоздавший на работу» и настольная книга «Стансов о половой гигиене». Монолитно сплоченными рядами по четыре «нумера» маршируют на лекции, на работу, в аудиториумы, на прогулку:

«Проспект полон: в такую погоду послеобеденный личный час - мы, обычно, тратим на дополнительную прогулку. Как всегда, музыкальный завод всеми своими трубами пел Марш Единого Государства. Мерными рядами, по четыре, восторженно отбивая такт, шли нумера - сотни, тысячи нумеров, в голубоватых юнифах, с золотыми бляхами на груди - государственный нумер каждого и каждой. И я - мы, четверо, - одна из бесчисленных волн в этом могучем потоке»…

Действие известных в мировой литературе утопий происходит, как правило, на острове либо в идеальном городе. Замятин выбирает город, что символично в контексте технической цивилизации ХХ века, когда сложилась антиномия город-деревня. В античную эпоху город еще не противостоял деревне, в новое же время город означает отрыв от природы, земли, отрыв от человеческой сути».
В архитектурном плане мир Единого Государства, разумеется, представляет собой также нечто строго рационализованное, геометрически упорядоченное, математически выверенное, господствует эстетика кубизма: прямоугольные стеклянные коробки домов, где живут люди-нумера («божественные параллелепипеды прозрачных жилищ» ), прямые просматриваемые улицы, площади («Площадь Куба. Шестьдесят шесть мощных концентрических кругов: трибуны. И шестьдесят шесть рядов: тихие светильники лиц…» ).
Люди в этом геометризованном мире являются неотъемлемой его частью, несут на себе печать этого мира: «Круглые, гладкие шары голов плыли мимо - и оборачивались» . Стерильно чистые плоскости стекла делают мир Единого Государства еще более безжизненным, холодным, ирреальным. Архитектура строго функциональна, лишена малейших украшений, «ненужностей».
Жители Единого Государства настолько лишены индивидуальности, что различаются только по нумерам-индексам. Вся жизнь в Едином Государстве базируется на математических, рациональных основаниях: сложении, вычитании, делении, умножении. Все представляют собой счастливое среднее арифметическое, обезличенное, лишенное индивидуальности. Появление гениев невозможно, творческое вдохновение воспринимается как неизвестный вид эпилепсии.
Тот или иной нумер (житель Единого Государства) не обладает в глазах других никакой ценностью и легкозаменяем. Так, равнодушно воспринимается нумерами гибель нескольких «зазевавшихся» строителей «Интеграла», погибших при испытании корабля, цель строительства которого - «проинтегрировать» вселенную.
Отдельным нумерам, проявившим склонность к самостоятельному мышлению, проводится Великая Операция по удалению фантазии, которая убивает способность мыслить. Вопросительный знак - это свидетельство сомнения - не существует в ЕГ, зато в избытке, разумеется, знак восклицательный.
Не только государство расценивает как преступление всякое личностное проявление, но и нумера не ощущают потребности быть личностью, человеческой индивидуальностью со своим неповторимым миром. Главный герой романа Д-503, математик, первый строитель «Интеграла», приводит историю «трех отпущенников». Эта история о том, как троих нумеров, в виде опыта, на месяц освободили от работы. Однако несчастные возвращались к своему рабочему месту и по целым часам проделывали те движения, которые в определенное время дня уже были потребностью их организма (пилили, строгали воздух и т.п.). На десятый день, не выдержав, они взялись за руки и вошли в воду под звуки марша, погружаясь все глубже, пока вода не прекратила их мучений. Для нумеров стала потребностью направляющая рука Благодетеля, полное подчинение контролю хранителей-шпионов:

«Так приятно чувствовать чей-то зоркий глаз, любовно охраняющий от малейшей ошибки, от малейшего неверного шага. Пусть это звучит несколько сентиментально, но мне приходит в голову опять все та же аналогия: ангелы-хранители, о которых мечтали древние. Как много из того, о чем они только мечтали, в нашей жизни материализовалось»…

Д-503 недоумевает, почему «древние» так много уделяли внимания «нерациональному» И. Канту 2 и не увидели величия рационалистической системы Ф. Тейлора 3 , превратившего процесс труда в ряд продуманных, четких, экономных ритмичных движений, при которых не терялось даром ни одной секунды. Д-503 - инженер по профессии и поэт в душе - поэтически описывает особую гармонию тейлоровской системы труда:

«Я видел: по Тейлору, размеренно быстро, в такт, как рычаги одной огромной машины, нагибались, разгибались, поворачивались люди внизу. В руках у них сверкали трубки: огнем резали, огнем спаивали стеклянные стенки, угольники, ребра, кницы. Я видел: по стеклянным рельсам медленно катились прозрачно-стеклянные чудовища-краны и так же, как люди, послушно поворачивались, нагибались, просовывали внутрь, в чрево «Интеграла», свои грузы. Это была высочайшая, потрясающая красота, гармония, музыка…».

Поэтика романа, в том числе и особенности психологизма, обусловлена его жанровой спецификой. Нередко роман кажется «тяжелым», так, А. К. Воронский писал о «Мы»: «очень растянут роман и тяжело читается». А. И. Солженицын оценивает роман как «блестящую, сверкающую талантом вещь; среди фантастической литературы редкость тем, что люди – живые и судьба их очень волнует».
Роман написан в форме дневниковых записей-конспектов (их число - 40). Д-503 движим целью прославить достижения идеально устроенного общества. Роман написан от первого лица единственного числа - «Я» Д-503, но его «Я» полностью растворено в общем «Мы», и вначале «душевный» мир главного героя романа - это «типовой» мир жителя ЕГ.
Повествование от первого лица единственного числа (для которого характерна рефлексия, самонаблюдение, анализ собственных переживаний) позволяет полнее раскрыть образ изнутри. Но такой характер повествования обедняет другие образы, которые существуют только в восприятии, в оценках повествователя, и иная точка зрения не предусмотрена. Мир Единого Государства показан изнутри - в восприятии героя, авторского голоса в тексте нет, и это очень важно и оправдано: «автор антиутопии не может уподобиться творцу высмеиваемого им, Замятиным, жанра утопии, чье слово - носитель последней истины, завершенного, конечного знания» 4 . Изображение утопического мира в мировой литературе не было новым, но взгляд на утопическое общество изнутри, с точки зрения одного из его жителей - принадлежит к числу новаторских приемов Е. Замятина.
Д-503 – такой же винтик, нумер, как и другие, представляющий собой продукт рационализированного государства, с выпрямленными, математически выверенными чувствами, что подчеркивается говорящей портретной деталью: «прочерченными по прямой бровями» . Однако плоскостное, «выпрямленное» измерение не единственное его измерение, в нем есть то, что потенциально отличает его от других, в нем заложено особенное, поэтическое начало, которое содержится уже в поэтизации им Часовой Скрижали, вдохновенном восторге перед ее математическим совершенством и гармонией. Не случайно эмоциональный R-13 предлагает главному герою «устроить» его в поэты:

«Вам бы, милейший, не математиком быть, а поэтом, поэтом, да! Ей-ей, переходите к нам - в Поэты, а? Ну, хотите - мигом устрою, а?»…

С таким человеком в Едином Государстве должно что-либо произойти, он маркирован, обречен выделиться из общей массы. И действительно, Д-503 становится инакомыслящим, преступником - с точки зрения Единого Государства. Изменение психологического состояния героя романа проявляется в его поведении: в начале романа Д-503 – добропорядочный, то есть унифицированный нумер. Заговорившая в герое капелька дикой крови толкает его на необдуманные поступки, крамольные по отношению к Единому Государству мысли. В романе появляется собственно романная, любовная линия. Любовь для Д-503 превращается из медицински полезной процедуры по розовому талону в страсть, захватившую и возродившую его:

«Вместо стройной и строгой математической поэмы в честь единого Государства – у меня выходит какой-то фантастический авантюрный роман»…

Причем решающими в этом его превращении стали мотивы не политические, а личные: психологические, эмоционально-чувственные. Так, Д-503 обладает врожденной эмоциональностью, Часовая Скрижаль напоминает ему поэму, он слушает музыку Скрябина в исполнении I-330 и впервые ощущает «медленную, сладкую боль» , чувствуя в своей крови ожог «дикого, несущегося, опаляющего солнца» . Решающей в истории государственного грехопадения Д-503 стала его любовь к I-330, переживание ошеломляющего потрясения от этой любви.
Д-503 становится одним из заговорщиков - МЕФИ, он принимает участие в попытке захвата «Интеграла», чтобы вырваться за пределы Единого Государства, но заговор был раскрыт. Д-503 вновь становится послушным исполнителем воли Благодетеля, а I-330 - уничтожена, поскольку ее сопротивление государство бессильно преодолеть.
Поэма о величии Единого Государства, которую задумал написать инженер Д-503, с появлением любовной линии становится напряженным эмоциональным романным повествованием. Происходит перемена жанровой установки: роман идей становится романом людей. Любовные сцены в этом рационалистическом романе, как это ни удивительно, - одни из самых лиричных и эмоциональных во всей русской литературе. Любовная стихия так захватывает героя, так опьяняет его, что он совершенно иначе смотрит на привычные вещи.
Появляется психологическая раздвоенность, совершенно не мыслимая прежде для Д-503. Герой видит себя со стороны в тот момент, когда в нем вдруг заговорила дикая ревность:
И этот другой - вдруг выпрыгнул и заорал:

«- Я не позволю! Я хочу, чтоб никто, кроме меня. Я убью всякого, кто… Потому что я вас - я вас - Я увидел: лохматыми лапами он грубо схватил ее, разодрал у ней тонкий шелк, впился зубами»…

В Д-503 проступила глубина, проявилось иррациональное, подсознательное начало, свидетельствующее о том, что человека нельзя расчислить, измерить только рационалистическими, «математическими» измерителями, и это иррациональное начало рано или поздно даст о себе знать, даже в таком идеальном Едином Государстве.
Герой романа оказывается в состоянии конфликта не только с Государством, но и с самим собой (Зеленая Стена разделяет надвое и его внутренний мир): он осознает «преступный» характер своего поведения, любви к I-330. У него образовалась душа, которая своей огромностью, иррациональностью, неуправляемостью страшит главного героя.
Роман Е. Замятина - это своеобразный эксперимент автора: сохранится ли человечество, останется ли человек человеком? Лирическое (авторское) начало по мере развертывания любовного чувства возрастает, авторская точка зрения сближается с точкой зрения героя, и это видно уже из отсутствия иронии там, где это чувство описывается. Герой выходит из своей скорлупы, и выясняется, что он не одинок; по крайней мере если раньше он утверждал, что за Зеленой Стеной никто не бывал, то теперь мы узнаем, что граница между рациональным и иррациональным мирами никогда не была непреодолимой.
Любовная линия в романе и оригинальна, и традиционна для русской романистики: нерешительный мужчина и решительная женщина, пытающаяся вырвать его из засасывающей среды. Если отбросить антиутопический фон действия, это все то же «темное царство», как в романе «Обломов» И. Гончарова. Параллель между героями замятинского романа (Д-503 и I-330) и героями романа И. Гончарова (Обломовым и Ольгой Ильинской) уже отмечалась критиками. Причем, в традициях русской литературы, первой осознает необходимость протеста женщина. Д-503 в финале романа становится безучастным зрителем казни I-330. Он предает свою любовь. Победило в нем то, что было сформировано Государством. Герой так и не смог преодолеть, прежде всего, в себе самом внутреннюю «Зеленую Стену», которая отделяет его не только от мира природы, но и от своей человеческой сути.
Таким образом, финал возвращает нас к началу (кольцевая композиция), завершается картинами противостояния Единого Государства и дикого мира за Зеленой Стеной. Главный герой романа верит: «Мы победим!», которое, однако, звучит скорее как заклинание, желание победы. Но многое изменилось - мы знаем о существовании за Зеленой Стеной многоцветного полнокровного мира, куда ушла героиня романа - О-90, ожидающая ребенка. А значит, будущее не так однозначно, каким оно представляется в начале романа.

«Нумера» как выражение характеристики персонажей

Критиками уже был отмечен «особый, замятинский психологизм». Необычный, мастерский. Хотя по первому впечатлению – грубоватый, прямолинейный, «непсихологичный». В основе авторское не всеведение, а всевидение: мир известен в той мере, в какой он зрим, предметен. Внутренний мир героев также открывается, лишь поскольку он имеет внешнее выражение. Действию, поступку предшествует предметное, пространственное обозначение характера. Первое впечатление – зрительное или слуховое (звук имени) – не обманывает. Оно получает в дальнейшем подтверждение и развитие. Для Замятина было очень важно зримо представить себе героя, его внешность, которая во многом определяла внутренний мир героя.
Один из самых характерных для Е. Замятина приемов характеристики персонажа – точный выбор имени героя, важными оказываются и зрительные, и слуховые впечатления.
Роман «Мы» в этом смысле является мировой классикой: в романе персонажи лишены традиционных имен и имеют нумера, состоящие из отдельных букв и чисел.
Согласные буквы служат эквивалентом мужских имен (Д-503, R-13, S-4711) , а гласные - женских (I-330, О-90, Ю) : гласные, в отличие от согласных, более долгие (менее энергичные и резкие) по звучанию и, соответственно, звучат мягче. Причем буквы выбраны как латинские, так и русские, что свидетельствует об универсальном, общемировом характере описываемой антиутопии.
Для обозначения мужских нумеров выбраны нечетные числа, для обозначения женских - четные как более спокойные, завершенные, гармоничные.
Буква и число внутри «имени» (нумера) вступают между собой в определенные отношения: буква воплощает индивидуальность персонажа, служит обозначением его особенности, число же выражает обезличенную часть жителя Единого Государства.
Д-503 - главный герой романа, герой-повествователь. В звуке [д] слышится определенность, однозначность, рационалистичность, свойственная главному герою. Высокий порядковый номер указывает на его «серийность», таких, как он, по крайней мере 502.
Противопоставление разума и души, рационального и чувственного начала - центральное противопоставление романа. Разум пытается подчинить себе душу, но это невозможно, это утопия. В каждом нумере скрывается душа – древнее человеческое начало. Разум не может подчинить себе любовь. Центральный конфликт романа подчеркивается множеством деталей, символов.
R-13 - нумер поэта, и он передает в звуке [R] поэтическую эмоциональность, вибрацию и рефлексию персонажа. По мнению Н. Струве, «Латинское R - графически опрокинутое русское Я. R-13 олицетворяет вывернутое наизнанку сознание писателя, пишущего против своего нутра… одновременно казенный пиит и тайный заговорщик» 5 . Число же 13 - драматическое число, предвестник трагической судьбы поэта, на что обратил внимание еще Н. Струве в статье «Символика чисел в романе Замятина «Мы». Н. Струве считает, что число 13 является определяющим «ключевым шифром» для всего романа, в частности, что касается нумеров S-4711, Д-503 (так же и другие), каждое в сумме дает 13 (5 + 5 + 3, поскольку по местоположению в алфавите русское Д соответствует цифре 5), и число 13, таким образом (скрыто или явно присутствующее в романе), является свидетельством общего неблагополучия в мире Единого Государства. Однако, за исключением прямого присутствия этого числа в нумере R-13, ассоциации с числом 13 в остальных случаях, предложенные Н. Струве, являются менее прозрачными и потому затрудненными для восприятия читателем.
S-4711 - «имя» одного из хранителей («двоякоизогнутого, сутулого и крылоухого» ), принадлежащего к священной, таинственной касте хранителей (ангелов-хранителей , то есть - шпионов).

Раскрытие женских образов

Еще в 1920-е годы современниками Е. Замятина было замечено, что женские персонажи писателю особенно удаются. Как утверждал критик А. Воронский, «лиризм Замятина особый. Женственный. Он всегда в мелочах, в еле уловимом… Может быть, от этого у Замятина так хорошо, интимно и нежно удаются женские типы: они у него все особенные, не похожие друг на друга, и в лучших из них, любимых автором, трепещет это маленькое, солнечное, дорогое, памятное, что едва улавливается ухом, но ощущается всем существом» 6 .
В целом герои-мужчины в романе «Мы» более рационалистичны, прямолинейны, обладают менее стойким характером. В своем понимании различий мужского и женского начала Е. Замятин был близок русскому философу Н. Бердяеву, который писал о мужском и женском началах: «Женщина более связана с душой мира, с первичными стихиями, и через женщину мужчина приобщается к ним. Мужская культура слишком рационалистична, слишком далеко ушла от непосредственных тайн космической жизни, и возвращается к ним она через женщину».
Эту особенную тайну мы явственно ощущаем в женских персонажах романа - в образах I-330 и О-90, - ярких, неповторимых, запоминающихся, и этому запоминанию нисколько не мешает отсутствие у них традиционных женских имен.
Именно I-330 и О-90 - сильные характеры, - не колеблясь, противостоят Единому Государству в отличие от рефлексирующих мужских нумеров, при том, что обе героини - совершенно разные по психологии, внешности, жизненным целям.
О-90. Ее внешний портрет «повторяет» ее имя:

«Милая О! - мне всегда это казалось - что она похожа на свое имя: сантиметров на 10 ниже Материнской Нормы - и оттого вся кругло обточенная, и розовое О - рот - раскрыт навстречу каждому моему слову. И еще: круглая, пухлая складочка на запястье руки - такие бывают у детей»…

При существующей в Едином Государстве «науке детоводства» О-90 не может стать матерью, иметь ребенка - она ниже Материнской Нормы на десять сантиметров. Но отлучение от материнского долга О-90 осознает как трагедию. Символичен и здесь выбор «имен». Имя О-90 выбрано прежде всего по принципу графическому: носительница этого имени-нумера спокойна, округла, действует на героя успокаивающе с ее милыми пустяками. Ее постоянный отличительный цвет - розовый.
Особую гармонию ее образ приобретает во время ожидания ею ребенка, о чем она так долго просила Д-503:

«Вся она была как-то по-особенному, законченно, упруго кругла. Руки и чаши грудей, и все ее тело, такое мне знакомое, круглилось и натягивало юнифу: вот сейчас прорвет тонкую материю - и наружу, на солнце, на свет. Мне представляется: там, в зеленых, весною так же упрямо пробиваются сквозь землю ростки - чтобы скорее выбросить ветки, листья, скорее цвести»…

В портрете О-90 также фиксируются руки, вернее, «детская складочка на руке» , которая напоминает «складочку на руке» ребенка. Эта деталь свидетельствует о наивности, непосредственности, естественности персонажа. Упоминаются и глаза О-90: «круглые синие глаза», «синие окна внутрь» , глаза ясные и доверчивые. У О-90 - «крепкое кольцо розовых рук», «розовая» улыбка… Главной ее портретной деталью становится округлость, выраженная зримо в ее «имени».
Со смертью главных героев романа жить остается О-90, в которой зародилась новая жизнь. О-90 уходит за Зеленую Стену, в мир естественной природы, ее будущее полно неясностей, поскольку гарантированного безоблачного счастья этот мир не сулит, но на нее и ее ребенка - будущее человечество - возлагает надежды автор и мы, читатели. В этом смысле роман заканчивается открытым финалом - прославлением Вечной Женственности. И уже одно то, что О-90 решилась на подвиг материнства, является возможным залогом спасения человечества.
I-330 . Совсем другая и по внешнему облику, и по характеру: «тонкая, резкая, упрямо-гибкая, как хлыст» . Латинское I (не русское «и») в зрительном плане представляет эту элегантность, угловатость, стойкость, резкость I-330, что усиливается и такой деталью, как «острые белые зубы» . В то же время при произнесении гласный звук [i] звучит по-женски мягко и нежно, как бы нейтрализуя графическую резкость буквы I.
В терминологии Е. Замятина героиня - еретичка, бунтарка, революционерка. Она находится среди заговорщиков, цель которых - захватить строящийся космический корабль «Интеграл» . Под ее влиянием и Д-503 перестает быть добросовестным винтиком государственной машины.
Все в I-330 являет собой вызов Единому Государству - установленному порядку, стандарту. Переодевания I-330 играют важную роль в романе. Вот какой (не в юнифе) видит ее Д-503 во время одной из первых встреч: она «была в коротком, старинном ярко-желтом платье, черной шляпе, черных чулках. Платье легкого шелка - мне было ясно видно: чулки очень длинные, гораздо выше колен, - и открытая шея…» Столкновение черного и желтого - это классическое обозначение тревожности, драматичности ситуации, необходимости перемен.
Перемена одежды становится знаковой, она является предощущением развивающегося впоследствии идеологического противостояния Единому Государству: «Она была в фантастическом костюме древней эпохи: плотно облегающее черное платье, остро подчеркнуто белое открытых плечей и груди и эта теплая, колыхающаяся от дыхания тень между… и ослепительные, почти злые зубы» . Торжественно-траурное сочетание черного и белого цветов в одежде I-330 является здесь также предвестием той роли, которую она сыграла в жизни Д-503, и ее собственной трагической смерти.
Имя и нумер I-330, возможно, указывает на возраст Христа в момент его жертвенного подвига, умноженный на 10. В этом факте, видимо, содержится указание на удесятеренные страдания, которые приходится перенести ей - женщине, также приносящей себя в жертву в искупление грехов других нумеров Единого Государства. Такое прочтение образа подкрепляется прозрачной по смыслу деталью, которая повторяется трижды, - упоминанием о кресте в описании героини романа:

«И я увидел странное сочетание: высоко вздернутые у висков темные брови - насмешливый острый треугольник, обращенный вершиною вверх - две глубокие морщинки, от носа к углам рта. И эти два треугольника как-то противоречили один другому, клали на все лицо этот неприятный, раздражающий Х - как крест: перечеркнутое крестом лицо»…
и т.д.................

- 84.50 Кб

Роман Е.Замятина «Мы»:

идейно-образная концепция; композиция, жанр

Е. Замятин выработал свои «законы», представления о литературном творчестве, о стиле, языке, которые и реализовал особенно полно в новаторском романе «Мы». Свою литературную теорию Е. Замятин назвал неореализмом (или - близкий, но не тождественный термин - синтетизмом).

Роман Замятина «Мы» символичен, в нем отдельные художественные детали несут повышенную смысловую нагрузку; роман экспрессионистичен, поскольку ему свойственна обостренная эмоциональность, фантастический гротеск, высокая мера абстрактности; вместе с тем роман и реалистичен в своей точности и достоверности выписанных образов. Роман, в целом, синтетичен, так как соединяет в себе качества различных литературных течений и литературы, и изобразительного искусства, и архитектуры (и не только их).

«Неореализм» по Замятину – это искомый синтез, соединение лучших достижений реализма и символизма: «диалектически: реализм - тезис, символизм - антитезис, и сей час - новое, третье, синтез, где будет одновременно и микроскоп реализма, и телескопические, уводящие к бесконечностям, стекла символизма»

Главными чертами этой новой литературы (неореализма, или синтетизма), по
Е. Замятину, являются:

кажущаяся неправдоподобность действующих лиц и событий, раскрывающая подлинную реальность;
передача образов и настроений одним каким-нибудь особенно характерным впечатлением, то есть пользование приемом импрессионизма;
скульптурная определенность и резкая, часто преувеличенная яркость красок, экспрессионистичность;
быт деревни, глуши, широкие отвлеченные обобщения, - путем изображения бытовых мелочей;
сжатость языка, лаконизм;
показывание, а не рассказывание, повышенная роль, динамизм сюжета;
пользование народными, местными говорами, использование сказа;
пользование музыкой слова.

Исследователи творчества Е. Замятина справедливо обращают внимание на синтетический характер жанрово-стилевой системы Е. Замятина, на синтез в его творчестве науки, философии, новых течений живописи и художественного слова, различных видов искусства («самое «искусство слова» для Е. Замятина - «это живопись + архитектура + музыка»«10). При таком понимании метода, о котором говорит Е. Замятин, понятие «синтетизм» оказывается более широким, чем неореализм, и отражает взаимопроникновение различных видов искусства и науки, что характерно в целом для начала ХХ века.

Понимание литературы нового времени как неореалистической, синтетической определило и новые качества психологизма, приемы изображения внутреннего мира человека и его «внешнего» проявления прежде всего в романе самого Е. Замятина «Мы».

Роман создавался вскоре после возвращения автора из Англии в революционную Россию в 1920 году (по некоторым сведениям, работа над текстом продолжалась и в 1921 году). Первая публикация романа состоялась за границей в 1924 году. В 1929 году роман был использован для массированной критики Е. Замятина, и автор был вынужден защищаться, оправдываться, объясняться, поскольку роман был расценен как политическая его ошибка и «проявление вредительства интересам советской литературы». После очередной проработки на очередном собрании писательской общественности Е. Замятин заявил о своем выходе из Всероссийского Союза Писателей. Свидетель и участник событий К. Федин писал в связи с этим: «Я был раздавлен происходившей 22 сентября поркой писателей, никогда личность моя не была так унижена». Обсуждение «дела» Замятина было сигналом к ужесточению политики партии в области литературы: шел 1929-й год - год Великого перелома, наступления сталинизма. Работать как литератору в России Замятину стало бессмысленно и невозможно и, с разрешения правительства, он в 1931 году уезжает за границу.

Объясняя произошедшее с ним, Е. Замятин приводит персидскую басню о петухе, у которого была дурная привычка петь на час раньше других, из-за чего хозяин попадал в нелепое положение. В конце концов он отрубил петуху голову. «Роман «Мы», - с горечью заключает писатель, - оказался персидским петухом: этот вопрос и в такой форме поднимать было еще слишком рано». В действительности же роман на родине писателя еще не был прочитан: первая публикация романа в СССР состоялась лишь в 1988 году (журнал «Знамя». 1988. № 4–5).

Рассматривая роман в контексте литературы 20-х годов, подчеркнем, что характерной чертой мироощущения человека данной эпохи и литературы тех лет, особенно пролетарской поэзии, было стремление к слиянию с массой, к растворению в ней собственного «я», к подчинению личной воли задачам общественного прогресса.

Как же достигается счастье в романе, как сумело Единое Государство удовлетворить материальные и духовные запросы своих граждан?

Материальные проблемы решали в ходе Двухсотлетней войны. Голод победили за счет гибели 0,8 населения – жизнь перестала быть высшей ценностью. Даже десять нумеров, погибших при испытании, повествователь называет бесконечно малой третьего порядка. Но победа в Двухсотлетней войне имеет еще одно, не менее важное значение: город побеждает деревню, и человек полностью отчуждается от матери-земли, довольствуясь теперь нефтяной пищей.

Духовные запросы решаются путем их подавления, ограничения, строгой регламентации. Первым шагом было введение сексуального закона, который свел великое чувство любви к «приятно-полезной функции организма», сведя любовь к чистой физиологии. Единое Государство лишило человека личных привязанностей, чувства родства, ибо всякие связи, кроме связи с Единым Государством, преступны. Несмотря на кажущуюся монолитность, нумера абсолютно разрозненны и отчуждены друг от друга, а потому и легко управляемы. Государство подчинило себе и время каждого нумера, создав Часовую Скрижаль. Единое Государство отнимает у своих граждан возможность интеллектуального и художественного творчества, заменив его Единой Государственной Наукой, механической музыкой и государственной поэзией. Даже стихия творчества насильственно приручена и поставлена на службу обществу. Названия поэтических книг говорят сами за себя: «Цветы судебных приговоров», трагедия «Опоздавший на работу», «Стансы о половой гигиене». Создана целая система подавления инакомыслия: бюро Хранителей (в котором шпионы следят, чтобы каждый был «Счастлив»), Операционное с его чудовищным Газовым Колоколом, Великая Операция, доносительство, возведенное в ранг добродетели («Они пришли, чтобы совершить подвиг», – пишет герой о доносчиках).

Всеобщее счастье здесь не счастье каждого человека, а лишь его подавление, физическое уничтожение. Но насилие вызывает у людей восторг, потому что у Единого Государства есть оружие, пострашней Газового Колокола. Оружие это – слово, которое может подчинить человека чужой воле, оправдать насилие и рабство, и даже заставить поверить, что несвобода и есть счастье. Это особенно важно, так как проблема манипулирования сознанием актуальна и в XXI веке.

Каждый из героев Замятина наделен какой-либо выразительной чертой: брызжущие губы и губы-ножницы, двоякоизогнутая спина и раздражающий икс. Особенно выразительны женские образы. Вопреки законам жанра Замятин вводит целых три женских типа: I-330, О-90 и Ю. Традиционная для антиутопии героиня-мятежница I-330. Страсть, которую она внушает Д-503, такая же болезненно острая, как и ее внешность. Однако в отличие от других героинь антиутопий, являясь борцом с новым режимом, все: и знание, и свой ум, и свою изящную внешность, и любовь, – использует в качестве действенного оружия в этой борьбе. Для нее, как и для Единого Государства, человек – поле битвы и материал для обработки, любовь – оружие.

«Милая» О-90, неожиданный образ женщины в антиутопии, она – «одна и», человек обычный, ничем не выдающийся. Именно с О включается в мир антиутопии тема детства: она кажется традиционно инфантильной, но за этой традиционностью скрыта настоящая детская непосредственность, искренность, чистота и целомудрие. С О-90 появляется в романе Замятина мотив возможности обретения семейного счастья. Семья – один из врагов тоталитарной власти, признающей объединений людей только вокруг государства и вождя. Но стремящийся к разрушению (существующего строя, существующей философии или чего-то еще), она героиня созидания, что совершенно необычно для все отрицающего жара, показывающего все ужасы и недостатки, но при этом не призванного давать советы по их устранению. Эта же героиня Замятина – единственно спасшаяся душа, потому что обрела свободу и себя благодаря жажде продолжения рода, естественному желанию иметь ребенка. Так, вдруг, получается, что «разрешенная» любовь Единого Государства (исконно у всех антиутопистов ассоциирующаяся с развратом) неожиданно становится целомудренной.

И третий тип: женщина – жертва тоталитарно режима, Ю. Она результат переделки личности. Ему отведена почетная роль наставника подрастающего поколения, а значит, она должна быть архиблагонадежным элементом машины Единого Государства. И она действительно была таковой. Ю. – не просто нумер, она – воплощении Единого государства: ее мысли – философия Единого государства, ее чувства – забота о сохранении Единого Государства и его благонадежных нумеров и т.д.

Счастье нумеров уродливо, но ощущение счастья должно быть истинным и поэтом, задача тоталитарной системы – не уничтожить полностью нумера, как личность, а ограничить ее со всех сторон: перемещения – Зеленой Стеной, образ жизни – Скрижалью, интеллектуальный поиск – Единой Государственной Наукой, которая не ошибается. Можно, казалось бы, вырваться в космос. Но Интеграл несет в иные миры «трактаты, поэмы, манифесты, оды или иные сочинения о красоте и величии Единого Государства». И полет его, увы, не попытка познания Вселенной, а скорее – идеологическая экспансия, стремление подчинить Вселенную воле Единого Государства.

На протяжении всего романа герой метается между человеческим чувством и долгом перед Единым Государством, между внутренней свободой и счастьем несвободы. Любовь пробудила его душу, его фантазию и помогла освободился от оков Единого государства, заглянуть за грань дозволенного.

В романе человеческое бунтует не только против ланов Благодетеля, но и против авторского плана. Замятин ставит задачу, может быть, для него более, чем для кого-нибудь еще, трудную, неосуществимую: написать о людях без языка, о людях без имен – под номерами, о людях, для которых из всей мировой литературы понятнее всего «Расписание железных дорог».

Главный вопрос произведения: сможет ли выстоять человек перед все усиливающимся насилием над его совестью, душой, волей?

Любая попытка противостоять насилию заканчивается ничем. Бунт не удался, I-330 попадает в Газовый Колокол, главный герой подвергается Великой Операции и хладнокровно наблюдает за гибелью бывшей возлюбленной. Финал романа весьма трагичен (хотя в соответствии с логикой Единого Государства звучит оптимистически). Однако автор оставляет нам призрачную надежду. Заметим: I-330 не сдается до самого конца, Д-503 прооперирован насильно, О-90 уходит за Зеленую Стену, чтобы родить собственного ребенка, а не государственного нумера; туда же, в пролом стены, устремляются еще «с полсотни громких, веселых, крепкозубых»1. Но противостояние злу в эпоху крушения гуманизма – трагическое противостояние, считает Замятин.

Вопрос жанра утопии – каким должно быть будущее? Вопрос антиутопии – каким будет будущее, если настоящее, меняясь лишь внешне, материально, захочет им стать? И самое главное – нам нужно не машинное демократическое общество, а необходима свобода, основанная на вечных принципах гуманизма.

Роман написан в жанре фантастики - антиутопии. Причем наряду с условностью, фантастичностью роману свойствен также психологизм, что драматизирует собственно социально-общественную, идеологическую проблематику. Скорее можно согласиться с теми, кто признает за автором умение не только демонстрировать смысл идей и показывать их столкновение, но и умение увлечь читателя человеческими характерами, психологией героев, то есть с теми, кто расценивает замятинский роман не только как роман идей (что в общем-то является свойством жанра, к которому обратился писатель), но и роман людей. За фантастическим сюжетом и антуражем автор видит и показывает человека, его дыхание, пульс, пульсирование мысли.

О сложности романа, его многогранности, о том, что его содержание не исчерпывается одной антиутопической идеей, свидетельствуют трудности, которые мы испытываем при определении жанра этого произведения. Л.В. Полякова в связи с этим справедливо пишет: «По своим, замятинским законам творчества написан и роман «Мы», не то действительно «роман» с его тягой к изображению объемности и многогранности событий в центре с любовной интригой, не то повесть как повествование, даже летопись отдаленной от нас эпохи, не то «записи», как определяет их Д-503, давая им заглавие «Мы». Сам автор чаще всего называл произведение романом, «самой моей шуточной и самой серьезной вещью», «романом фантастическим», «сатирическим романом», «сатирой», «утопией». Произведение явно не укладывается ни в какие известные жанровые каноны»

Сюжет романа фантастичен, действие его происходит в далеком будущем в некоем Едином Государстве – утопическом городе всеобщего счастья. Государство полностью взяло на себя заботу о своих жителях, точнее, оно приковало их к счастью: всеобщему, обязательному, равному. В Едином Государстве с изобретением нефтяной пищи побежден давний враг человечества -голод, ликвидирована зависимость от природы и нет необходимости думать о завтрашнем дне. Жителям Единого Государства не знаком и еще один источник страданий, переживаний человечества - любовь, а вместе с ней - и ревность, нерациональная трата физических, эмоциональных сил, им ничто не мешает «нормально функционировать». Любовь сведена к случайным, медицински полезным процедурам по заявкам – розовым талонам. Причем ликвидированы неравенство и несправедливость и в этой области - в отношениях полов: каждый нумер имеет право на нумер другого пола как на сексуальный продукт. Создана новая практическая наука - «детоводство», и эта сфера также полностью находится в ведении Единого Государства. Дети воспитываются на Детско-Воспитательном заводе, где школьные предметы преподают роботы.

Описание работы

Мы" Е. Замятина - это роман-исповедь, который строится в виде записей конспекта первого строителя космического корабля. Конспект раскрывает историю человеческой души, внутренний мир одной человеческой личности, рассказывает о том периоде, который сам герой определил как болезнь. Форма конспекта же требует строгости, лаконичности в предложениях, никаких эмоций, многочисленных тире и двоеточий. Д-503 - главный герой, нигде не говорит от имени поколения, он называется "мы". Герой привык не отделять себя от других: "Я пишу, что думаю, точнее, что мы думаем", - говорит он, представляя себя винтиком государственной машины. Государство, которое построено на основе математических расчетов и рассудка, которое задумано как образцовое, считается воплощением современной жизни Единого Государства. Оно должно сделать людей равными, а, следовательно, счастливыми, но подавляет человека, который перестает осознавать себя как личность. Д-503 передает свою трагедию как историю многих окружающих его людей.

Для понимания содержания важно и то, что многие слова пишутся с большой буквы, как то: Благодетель, Часовая Скрижаль, Материнская Норма. Одним из главных образов является идеальное государство. Во главе его стоит Благодетель, под его властью хранили они господство над "нумерами": для того чтобы выкинуть вон погнувшийся - у них есть тяжелая рука Благодетеля, у них есть опытный глаз Хранителей... Мораль государства гласит: "Да здравствует Единое Государство, да здравствуют нумера, да здравствует Благодетель!" "Каждое утро с шестиколесной точностью в один и тот же час, в одну и ту же минуту миллионы людей встают, как один, и начинают работу. И, сливаясь в единое тело, в одну и ту же секунду подносят ложки ко рту, выходят на прогулку и идут в зал Тэйлоровских экзерсисов, отходят ко сну".

Е. Замятин создает модель идеального, с точки зрения утопистов, государства, где найдена долгожданная гармония общественного и личного, где все граждане обрели наконец желаемое счастье. В чем же счастье граждан Единого Государства? В какие моменты жизни они ощущают себя счастливыми? В самом начале романа мы видим, какой восторг вызывает у героя-повествователя ежедневная маршировка под звуки Музыкального Завода: он переживает абсолютное единение с остальными, чувствует солидарность с себе подобными. "Как всегда, Музыкальный Завод всеми своими трубами пел Марш Единого Государства. Мерными рядами, по четыре, восторженно отбивая такт, шли нумера - сотни, тысячи нумеров, в голубоватых юнифах, с золотыми бляхами на груди - государственный нумер каждого и каждой. И я - мы, четверо, - одна из бесчисленных волн в этом могучем потоке". В вымышленной стране, созданной воображением Замятина, живут не люди, а нумера, лишенные имен, облаченные в юнифы. Неслучайно с такой гордостью восклицает герой, восхищаясь прозрачностью жилищ: "Нам нечего скрывать друг от друга". "Мы счастливейшее среднее арифметическое", - вторит ему другой герой, государственный поэт R-13. Одинаковостью, механичностью отличается вся их жизнедеятельность, предписанная Часовой Скрижалью. Это характерные черты изображенного мира. Лишить возможности изо дня в день выполнять одни и те же функции - значит лишить счастья, обречь на страдания.

Материальные проблемы были решены в ходе Двухсотлетней войны. Победа над голодом одержана за счет гибели 80 % населения. Жизнь перестала быть высшей ценностью: десять нумеров, погибших при испытании, повествователь называет бесконечно малой третьего порядка. Но победа в Двухсотлетней войне имеет еще одно большое значение. Город побеждает деревню, и человек полностью отчуждается от матери-земли, довольствуясь теперь нефтяной пищей. Что касается духовных запросов, то государство пошло не по пути их удовлетворения, а по пути их подавления, ограничения, строгой регламентации. Первым шагом было введение сексуального закона, который свел великое чувство любви к "приятно-полезной функции организма". Сведя любовь к чистой физиологии, Единое Государство лишило человека личных привязанностей, чувства родства, ибо всякие связи, кроме связи с Единым Государством, преступны. Чтобы свести различия нумеров к минимуму, была введена Материнская Норма, по которой не все женщины могли иметь детей, только те, которые соответствуют норме. Дети-"нумера" воспитываются в жестких условиях. Новорожденных младенцев забирают у матерей, и они больше никогда не видят своих родителей. Наука и техника используются в Едином Государстве для воспитания единомыслия "нумеров". Несмотря на кажущуюся монолитность, нумера абсолютно разобщены, отчуждены друг от друга, а потому легко управляемы. Человека легче убедить, что он счастлив, оградив от всего мира, отняв возможность сравнивать и анализировать. С этой целью была возведена Зеленая Стена. Государство подчинило себе и время каждого нумера, создав Часовую Скрижаль. Единое Государство отняло у своих граждан возможность интеллектуального и художественного творчества, заменив его Единой Государственной Наукой, механической музыкой и государственной поэзией. Стихия творчества насильственно приручена и поставлена на службу обществу: музыка заменяется Музыкальным заводом, литература - Институтом Государственных Поэтов и Писателей, пресса - Государственной Газетой. Однако, даже приспособив искусство, Единое Государство не чувствует себя в полной безопасности. А потому создана целая система подавления инакомыслия. Это и Бюро Хранителей, и Операционное Бюро с его чудовищным Газовым Колоколом, и Великая Операция, и доносительство, возведенное в ранг добродетели.

Отправил рукопись в Берлин в издательство Гржебина, с которым был связан договорными отношениями. В 1923 г. издательство переслало копию для перевода на английский. Впервые роман был опубликован в Нью-Йорке в 1924 г. на английском языке. Может быть, именно поэтому он повлиял на англоязычные антиутопии Хаксли и Оруэлла.

Из-за публикации романа за рубежом в 1929 г. началась кампания травли Замятина, его произведения не печатали, а пьесы снимали с репертуара и запрещали к постановке. Травля закончилась отъездом Замятина за границу после его письменного обращения к Сталину.

Литературное направление и жанр

Роман принадлежит к жанру социальной антиутопии. С него начался расцвет антиутопий 20 в., описывающих жизнь человека в тоталитарном государстве: «Чевенгур» Платонова , «1984» Оруэлла , «О дивный новый мир» Хаксли. Несмотря на фантастический сюжет, роман ближе всего к направлению реализма. Это социальная критика существующих идей и общественных изменений.

Антиутопия – это всегда реакция на социальные преобразования и полемика с уже существующими утопиями. Антиутопии называют социальными предвиденьями, потому что авторы описывают социальные отношения, которые ещё не сформировались, угадывая события очень точно.

Но Замятин, обладая, как и его герой, инженерным мышлением, ничего не угадывал. Он основывался не столько на рационалистических утопиях нового времени (Т.Мора), сколько на существующих и очень популярных в 20 в. социалистических утопиях пролеткультовцев, в частности Богданова и Гастева. Они считали, что вся жизнь и мышление пролетариата должны быть машинизированы. Гастев предлагал даже присвоить людям номера или буквы, чтобы исключить индивидуальное мышление.

Идея глобального преобразования мира и уничтожения человеческой души и любви, способных помешать утопии, тоже родилась у идеологов пролеткульта. Пародии Замятина подвергнуты идеи пролеткультовцев о безграничных возможностях науки, о покорении вселенной и подчинении её идеям социализма и коммунизма.

Замятин основывался не только на идеях пролеткульта. Дома из стекла и бетона напоминают описанные в романе «Что делать?» Чернышевского, а также города будущего, придуманные футуристами (Хлебниковым, Крученых). Единое Государство не раз возникало в урбанистических утопиях. А образ технически совершенной машины («Интеграла») описан в произведениях современников (Платонова, Маяковского).

Неизвестный в СССР роман Замятина был подвергнут резкой критике. Его назвали злым памфлетом, а самого Замятина считали испугавшимся прихода социализма. Замятин до конца жизни оставался верным идеям социализма, но его роман – логическое доведение этих идей до абсурдного предела.

Проблематика и конфликт

Единое Государство ставит перед собой задачу осчастливить не только своих граждан, о и жителей других планет. Проблема в том, что счастливым может быть только несвободный человек, а свобода мучительна. Ведёт к боли. Но именно свободу и боль каждый раз выбирает человек.

Социальная проблема. которая поднимается в романе – взаимодействие личности, которая становится винтиком и колёсиком тоталитарного государства, и самого этого государства. Личность обесценивается до полного исчезновения: или физическоого, как убитые в Машине Благодетеля, или морального, как люди без души, какими становятся в романе прооперированные.

Внешний конфликт между Единым Государством и сторонниками Мефи усиливается к концу романа, как и внутренний конфликт героя, который, с одной стороны, чувствует себя нумером, а с другой – всё больше стремится к свободе.

Сюжет и композиция

Действие романа происходит через 1000 лет после Двухсотлетней войны - последней революции на земле. Читатель мог уловить намёк на недавнюю революцию. Таким образом, в романе описан примерно 32 век в истории человечества.

Действие романа начинается весной и заканчивается осенью, во время крушения надежд.

Роман написан от первого лица главным героем, математиком, инженером-строителем «Интеграла» - совершенного механизма, который должен принести идеи Единого Государства во вселенную, проинтегрировать её, сделать повсюду одинаковой.

Роман представляет собой конспект из 40 записей, который герой начинает для того, чтобы прославить Единое Государство и его идею всеобщего счастья во вселенной, а продолжает, чтобы достоверно описать события для жителей других планет. Об устройстве Государства он говорит как о чём-то само собой разумеющемся. Поэтому эти сведения рассыпаны по разным записям, перемежаются сообщениями о событиях и логическими рассуждениями героя.

Единое Государство было создано 1000 лет назад после победы в Великой Двухсотлетней войне. В войне между городом и деревней победил город, уцелело только 0,2% населения. Город ограждён стеклянной Зелёной Стеной, за которой дикий лес. Что в нём происходит, горожане не знают. Герой чудом узнаёт о существовании по ту сторону Зелёной Стены покрытых шерстью людей, предков тех, кто выжил в войне и борьбе с голодом. В Городе давно перешли на нефтяную пищу. Город очень технологичен: люди пользуются подземкой и аэро.

Жители Единого Государства равны во всём. У них нет имён, а только буквы (у мужских нумеров согласные, у женских – гласные) и цифры. Нумера живут в одинаковых комнатах в домах со стеклянными стенами, носят одинаковую униформу – юнифы, должны заниматься и интеллектуальным, и физическим трудом.

В Едином Государстве всё строго регламентировано. Расписание жизни определяет Часовая Скрижаль, все в одно и то же время встают, едят, работают и ложатся. В расписании осталось 2 личных часа: с 16 до 17 и с 21 до 22. В это время нумера могут гулять по проспектам (в ряд по 4), сидеть за письменным столом или заниматься любовью – «приятно-полезной функцией организма».

За 300 лет до описываемых событий любовь была побеждена. Чтобы не возникало зависти или ревности, было провозглашено, что каждый нумер имеет право на другой нумер как на сексуальный продукт. Чтобы пользоваться понравившимся нумером, нужно только написать заявление на него и получить книжечку розовых талонов. Отметив розовый талон у дежурной в доме, можно в свой сексуальный день (их частота определяется, исходя из потребностей организма) опустить шторы и соединиться с другим нумером.

Самая важна часть Единого Государства – его идеология. Название романа объясняет её. В Государстве каждая отдельная личность подчинена обществу, «мы». Поэтому нумера даже не прекратили работу, когда во время испытания «Интеграла» около десятка нумеров погибло под трубами двигателя. Ведь десять – это бесконечно мало по сравнению со всеми. Таким образом, для создания законов Единое Государство пользуется так называемой математической этикой.

Единое Государство подменило понятия о любви, счастье, долге, достоинстве, существовавшие у «древних» (то есть у нас). В обществе есть Хранители, которые ищут врагов Единого Государства. Пойти в Бюро Хранителей и рассказать об измене – это огромная честь. Когда находят «преступника», несогласного, проходит «праздник», на котором его казнят совершенным образом, в Машине Благодетеля, расщепляя на атомы, превращая в чистую дистиллированную воду.

Но перед этим с преступников сдирают бляхи с нумерами. Нет ничего худшего для члена такого общества, как перестать быть нумером. Показательны литературные произведения в Едином Государстве. Существует целый Государственный Институт поэзии, которая должна восхвалять Единое Государство и Благодетеля.

Другие произведения поучительны: «Стансы о половой гигиене» или история о трёх отпущенниках, которых освободили от всех работ, и через 10 дней они утопились с горя.

Весь сюжет антиутопии «Мы», как и любой антиутопии, строится на постепенном прозрении героя, у которого сначала появляются смутные сомнения в правильности действий, затем возникает «душа», мешающая быть «винтиком и колёсиком». Операция по удалению фантазии превращает героя в счастливый механизм, спокойно наблюдающий, как любимую пытают под Газовым Колоколом.

Герои романа

Главный герой – строитель «Интеграла», 32-летний Д-503. Он переживает постоянные колебания от восторженного принятия Единого Государства до бунта. В жизни Д всё обращено в формулы или логические доводы. Но он видит мир образно, наделяя людей вместо имён чёткими характеристиками (R – негрогубый, О – круглая, розовая). Главный герой искренен, он стремится к счастью, но отказывается от него ради любви, он невольно предаёт возлюбленную, потому что после Операции перестаёт быть человеком. По тому факту, что нумера не спешат вырезать себе фантазию, Д делает вывод, что даже 1000-летняя несвобода не смогла уничтожить в человеке его сущность – душу.

Женские образы романа представлены двумя типами. О-90 – круглая, розовая, общение с ней не выходит за ограниченные рамки. У неё уже пробуждена душа, она ждёт от Д любви, а когда обнаруживает, что он влюблён в I, рискуя жизнью, просит подарить ей ребёнка. Общество не допускает появления у О ребёнка, потому что она не дотягивает 10 см до Материнской Нормы.

Рождённых детей в обществе всё равно отбирают и воспитывают согласно науке детоводства. О в конце романа выживает, причём оказывается за стеной, так что их с Д ребёнок – надежда на изменение ситуации.

I-330 – острая, гибкая, с белыми зубами, ассоциируется с хлыстом и укусом до крови. Д так и не понимает, она выбирает его потому, что любит, или потому, что он – строитель «Интеграла». Это женщина-тайна, которой нравятся недосказанности, испытания, отсутствие ясности, нарушение правил и игра с судьбой. Она одержима идеей Мефи – борцов с Единым Государством – и умирает за неё.

К концу романа Д с удивлением понимает, что почти все окружающие его мужские нумера связаны с Мефи: друг Д и Государственный поэт R; двоякоизогнутый S, Хранитель, наблюдающий за Д глазами-буравчиками; тончайший доктор, выписывающий Д фиктивные медицинские справки.

Другие нумера остаются верными идее Единого Государства. Например, Ю, которая отводит своих воспитанников на операцию по уничтожению фантазии и даже связывает их, доносит на Д Хранителям, выполняя свой долг.

В конце романа Д встречается с Благодетелем и вдруг видит в нём не нумер из нумеров с чугунными руками, а уставшего человека с блестящими на лысине капельками пота (не Ленин ли был его прообразом), такую же жертву системы Единого Государства.

Стилистические особенности

Роман представляет собой конспекты математика, человека логического склада. Замятину нетрудно было передать образ мыслей такого человека, он писал Д с себя.
Несмотря на желание Д как можно точнее объяснить ситуацию в Едином Государстве, события изложены сумбурно, много предложений с многоточиями, герой сам не всегда может понять, что происходит с ним и в мире.

Краткие, из одного-двух слов, характеристики каждого героя, данные Д, свидетельствуют о том, что человек не может обойтись без имени, называния, ярлыков.
В романе множество афоризмов, отражающих точку зрения несвободного сознания: «Стена – это основа всякого человеческого», «Об оковах – вот о чём мировая скорбь»...